Скай О`Малли - Бертрис Смолл

— Дочь. Я назвала ее Виллоу. Она осталась в Рен-Корте с госпожой Сесили и своей кормилицей. Я не знаю, в каком состоянии найду свой дом. Прежде чем переезжать, надо заняться ремонтом. Поэтому дочери пока лучше побыть в Девоне.

В другом конце комнаты, где за столом расположилась компания де Гренвилла, один из его спутников — высокий светловолосый и необыкновенно самоуверенный мужчина — откровенно уставился на Скай. Поймав ее взгляд, он выразительно приподнял бровь. Этот жест был так красноречив, как будто он вслух произнес свою просьбу, и Скай разозлилась. В ярости покачав головой, она отвернулась и вновь прислушалась к тому, что говорил де Гренвилл.

— Вы мудро поступили, мадам. Лондон — не место для нежных существ.

— Я слышала об этом, милорд, — ответила Скай и спросила:

— Скажите, сэр, кто тот человек, который так бесцеремонно смотрит на меня? Тот, с ангельским лицом?

Де Гренвилл даже не потрудился обернуться. Одного описания ему было достаточно.

— Лорд Саутвуд, мадам. Граф Линмутский.

— Робби, проводи меня, пожалуйста, в комнату и прикажи, чтобы поднос с ужином подняли туда. Граф ставит меня в неловкое положение. Он смотрит на меня так, будто я тарелка с пирожными. — Она поднялась и отряхнула от крошек свою дорожную юбку. — Милорд де Гренвилл, спокойной ночи. — Она протянула изящную руку, и вельможа ее поцеловал.

— Мадам, надеюсь встретиться с вами в Лондоне. А теперь позвольте провести вас и Робби мимо вашего пылкого обожателя.

Но это оказалось не так-то просто. Как только они приблизились к двери трактира, граф Линмутский встал и преградил им путь.

Де Гренвилл улыбнулся:

— Пусти, Саутвуд. Леди нас покидает.

— Не раньше, чем мне ее представят, дорогой Дикон. Не можешь же ты присвоить себе всех на свете красавиц.

— Сеньора Гойя дель Фуэнтес, — пожал плечами де Гренвилл. — Лорд Джеффри Саутвуд. А теперь, Джефф, дай нам пройти.

— Сеньора, не выпьете ли вы со мной бокал вина?

— Нет, сэр, не выпью, — наотрез отказалась она и, обойдя графа, вышла из трактира. Следом за ней направился Робби. Де Гренвилл «весело рассмеялся:

— Мне кажется, Джефф, тебя просто-напросто отшили. Лорд Саутвуд смертельно побледнел:

— Кто она, Дикон?

— Вдова партнера капитана Смолла.

— Но она не испанка.

— Испанцем был ее муж. А она ирландка.

— Она очаровательна и будет моей.

— А я считал, что в твоем вкусе женщины, которые не могут за себя постоять. Учти, Джефф, сеньора Гойя дель Фуэнтес очень богатая особа. Ее не удастся ни к чему принудить или купить за побрякушки или дешевенькие платьица. Ты получишь у нее от ворот поворот. Готов биться с тобой об заклад.

— И сколько ты готов поставить?

Улыбка промелькнула на лице у де Гренвилла. Саутвуд владел замечательным жеребцом, которого де Гренвилл страстно хотел иметь.

— Спорю, что за год у тебя ничего не выйдет, Джефф. Через год ты приведешь мне своего жеребца Пламя Дракона.

— Через шесть месяцев она будет моя, и ты отдашь мне свою великолепную речную яхту.

Де Гренвилл моргнул. Его яхта была самой элегантной на всей реке. Даже королева завидовала ему. Потом он подумал, что прекрасная сеньора Гойя дель Фуэнтес не производит впечатление женщины легкомысленной, а Саутвуд с первого взгляда ей явно не понравился. Не похоже, чтобы она уступила, да и слишком сильно он хотел этого жеребца.

— Идет! — решительно согласился он. — Твой жеребец против моей яхты. Шесть месяцев, начиная с сегодняшнего дня. — Де Гренвилл протянул руку, и Саутвуд крепко ее пожал.

— Постарайся осенью не повредить мою яхту, Дикон, — принялся подтрунивать Саутвуд. — Весной я хочу прокатить любовницу по реке.

— С яхтой все будет в порядке. А ты, Джефф, приглядывай, чтобы за жеребцом как следует ухаживали и не слишком часто подпускали к кобылам.

Мужчины расстались, но каждый тешил себя надеждой, что вскоре приобретет новую желанную игрушку.

Джеффри Саутвуд и сам не мог понять, что раззадорило его больше всего, красота хорошенькой молодой вдовы, ее изящные манеры или то, что он ей так не понравился. Он принял вызов — укротит и соблазнит ее. И как же ему будет завидовать весь Лондон, когда у него появится такая любовница! Саутвуд поклялся, что овладеет ею любым способом.

Дом Скай стоял на Стрэнде[8]в деревушке Чисвик за пределами самого Лондона. Он был последним домом в ряду других и представлялся вовсе не таким фешенебельным, как остальные. Рядом с ним стояли дворцы таких известных вельмож, как лорд Солбери, Уорсестер и епископ Даремский.

Путешественники приплыли из Плимута в устье Темзы.» Наяда» встала на якоре в лондонской заводи — Пуле[9], дожидаясь очереди, чтобы встать у причала. Скай, Жан Мерло и капитан Смолл сошли на берег. Пройдет несколько недель, прежде чем «Наяда» получит место у пристани, и капитан Смолл поручил корабль своему верному помощнику.

Не останавливаясь, проехали Сити и оказались в Чисвике. Это была приятная маленькая деревушка с великолепным постоялым двором «Лебедь». Они остановились в нем перекусить. Им подали по кружке молодого сидра, теплый хлеб с розовой ветчиной и острый золотистый сыр.

Скай ужасно проголодалась и с аппетитом уписывала еду под одобрительными взглядами толстого трактирщика. Он налил ей еще одну кружку пенящегося сидра.

— Вы проезжие?

Скай ослепительно ему улыбнулась, что привело трактирщика в полное замешательство, и ответила:

— Нет, у меня здесь дом. Я приехала сюда жить, мастер.

— Какой дом, мадам? Я считал, что знаю всех больших вельмож и их родных. Видите ли, я здесь вырос. С тех пор, как в Чисвике стоит трактир, в нем заправляют Монипенни. А уж если быть точным, — его огромный живот задрожал от смеха, — никто вам определенно не скажет, кто появился раньше: Монипенни или «Лебедь». Ах-ха-ха!

Жан и капитан Смолл искоса посмотрели на него, но Скай расхохоталась и еще больше расположила к себе трактирщика.

— Я сеньора Гойя дель Фуэнтес, мастер Монипенни, и владею Гринвудом, последним домом на Стрэнде. Он принадлежал моему покойному мужу.

— Вы испанка? — теперь его голос звучал неодобрительно.

— Испанцем был мой муж, а я ирландка.

— Одно не лучше другого, — последовал ответ.

— Mon Dien! Quel cochon![10]— пробормотал Жан.